(По рассказу М. Коцюбинского «Тени забытых предков»)
Сюжет повести «Тени забытых предков» перекликается с трагедию Шекспiра. В них можно найти немало общих черт. Как Монтеккi и Капулеттi, враждуют роды Палiйчукiв i Гутенюкiв. Как i в трагедии «Ромео i Джульетта», в обеих враждующих родах есть дети, которые любят друг друга, — Иван i Марiчка. Давняя вражда должна стать им на перешкодi. Как i в Шек-спор, герои Коцюбинского погибают. Оба произведения являются гимн любви. Но на том, собственно, аналогий и ограничивается. Главная коллизия в обоих произведениях — смерть героев — разная. Если в Шекспiра трагедия происходит через случайную неузгодженiсть действий Ромео i Джульетты, то в Коцюбинского — иначе.
Мотивом самоубийства i Ромео, i Джульетты является их любовь. В «Тiнях забытых предков» только Иван погибает через силах перенести смерть любимой, Марiчка же уходит из жизни случайно.
В этом сюжетном моментi видно, что Коцюбинский не пошел слепо за Шекспiром. Развертывание действия в повести украинский мастер пiдпорядкував совсем другой идеи. Суровая, дикая горная природа пiдстерiгае человека на каждом шагу. Это показано не только в верования гуцулiв, но и в условиях их жизни. Поэтому смерть Марiчкы мотивируется совсем другими причинами, чем в Шекспiра: «Недаром Иван спешил с пастбища: он не застал Марiчкы живой. За день перед этим, когда брела Черемош, взяла ее вода. Неожиданно застало наводнение, лютые габы сбили Марiчку с ног, бросили затем на Гоц i понесли помiж скалы в долину. Марiчку несла река, а люди смотрели, как крутят ею габы, слышали крики и мольбы i не могли спасти ».
Главное отличие произведения Коцюбинского от произведения английского классика не в ключевые сюжетнiй коллизия, а в особенностях изображения таинственного сказочного мира. Любовь переживается героями, как найдивнiша загадка, имеет большую силу над людьми. I уже в первой детской встречи будущих влюбленных появляются фантастические образы, без которых немыслимо гуцульских жизни. «Я уже черт видел», — хвалится Iванко. Кстати, в этой же сцене Коцюбинский показывает себя i мастером сюжета. Первая встреча Ивана i Марiчкы начинается с конфликта — драки. Такое неожиданное коллизия бесспорно свидетельствует, что писатель владел i высоким искусством сюжета, хотя его проза всегда больше подчинен течении настроений, то есть сюжета внутреннем.
Дети природы, Иван i Марiчка в своих взглядах на мир i в своем коханнi вполне преданные непосредственным душевным порывом. I их физическая близость выглядит не развратом, а естественным продолжением ихнiх душевных переживаний: «… все было так просто, естественно, вiдколы мир миром, что ни одна нечистая мысль не засмiтила ей сердца». Гармония человека i природы, Гармония чувств i действий — это та особенность, которую видит Коцюбинский в этом «первоначальное» жизни гуцулiв. I, конечно, любовь сочетается с фантастикой, сабобонамы. «За поясом, на голiм теле» Марiчка носит чеснок, чтобы не забеременеть. Душевные порывы героев сплiтаються в волшебную песню, которую Иван выигрывает на флоярi, а Марiчка виспiвуе. Эта песня дышит сказочными образами диких гор i засiвае горы своей волшебный мелодию.
Ярко i фантастически рассказывает писатель о тоску Ивана за Марiчкою, которая погибла. Жена его Палагна не может заменить любимой. Вечный таинство любви живет в душе Ивана i истекает «на поверхность» странными образами.
Время от времени тоска по любимой выбивает его из обычного ритма жизни: «… Неожиданно совсем, когда он сводил глаза на зеленые царынки, где отдыхало в копнах сiно, или на глубокий задумчивый лес, оттуда Взлет к нему давно забытый голос:
I вспомни мнi, мой миленький,
Два раза в днину,
А я тебя iзгадаю
Семь раз в час …
Тогда он бросал работу i где-то пропадал. I в святой вечер к нему снова приходили воспоминания о любимой: «I когда так молились, Иван был уверен, что за плечами у него плачет, склонившись, Марiчка …» Он бредит ею i наяву. Сознание его двоилась. Сначала Марiчка видится Ивану живой, i он удивляется, что она жива i одновременно будто мертва. I сердце наполняется радостью на фоне суровой природы, которая вiщуе недобрый конец: «беззаботная молодость и радость снова водили его по сих безлюдных верхах, таких мертвых и самотнiх, что даже лесной шепот не мог удержаться там и истекал в долину шумом потоков». Тонкий психолог Коцюбинский показывает через фантастические образы, как постепенно меняется психических состояние Ивана, как он наконец полностью теряет ощущение реальности, как восприятие сказочной природы переходит в абсолютное бред — встреча с чугайстыра.
Спасая Марiчку от чугайстыра, Иван пускается с ним в пляс. Чу-Гайстер устает, хочет остановиться, и Иван не дает ему передышки, чтобы Марiчка успела убежать. I вот когда злой дух готов был уже прекратить танец, Иван заиграл ту волшебную песню, которую услышал когда от черт. Это была настоящая песня, в которой слились i дыхание диких гор, i глубокие душевные силы самого Ивана, i его любви к Марiчкы. I Чугайстер не удержался i опять танцевал. А с дали его уже кричал голос Марiчкы — голос, который он слышит всю жизнь, на который уходит в поисках любимого, а найти не может: «Ива-а! — Стонала Марiчка откуда-то из глубины, i был в голосе том зов любви i муки ».
С самого начала любви Ивана и Марiчкы было трагических. I не потому, что им на перешкодi стояла давняя вражда родiв, а потому, что оно было большим i сильнее при жизни. «Не набутися ним», — грустно бросает еще совсем юная Марiчка то истинное слово, которое по своему содержанию равна всей жизненные пути. I когда гибнет Марiчка, Иван не в состоянии пережить свою любовь, он тает на глазах. «Зов любви i муки» порождает в его душе и иллюзии, i фантастические образы, i, в конце концов, приводит к тому, что и Иван, как i Марiчка, потеряв бдительность, погибает от столкновения с дикой горной природой.
Следовательно, в отличие от Шекспiра, рисуя непреодолимую силу любви, Коцюбинский ищет его источники в таинствi природы, таинствi жизни, таинствi человеческой души, которая хранит в своих глубинах весь возрастной опыт до вiрувань далеких предков.
тившы бдительность, погибает от столкновения с дикой горной природой.
Следовательно, в отличие от Шекспiра, рисуя непреодолимую силу любви, Коцюбинский ищет его источники в таинствi природы, таинствi жизни, таинствi человеческой души, которая хранит в своих глубинах весь возрастной опыт до вiрувань далеких предков.