В повести «Суходол» И. А. Бунин рисует безумную российскую действительность, которая порождает русскую душу, полную причудливых контрастов: то щедрую и отзывчивую, то безудержную и страстную. Как писал позже сам Иван Алексеевич, «Суходол» относится к произведениям, которые «резко изображают русскую душу, ее своеобразные сплетения, ее светлые и темные, но почти всегда трагические основы». Странно уже то, какими страстными сторонниками суши были его жители. Так, дворовая девушка Наталья «целых восемь лет отдыхала … от суши, от того, что заставил он ее выстрадать», но все же при первой же возможности возвращается туда. «Барышня» тетя Тоня прозябала в нищете, в бедной крестьянской хате, но не допускала даже мысли о жизни в другом месте, хотя «и счастья, и разума, и вида человеческого лишил ее Суходол. Глубоко скорбит по родным местам беззаботный и легкомысленный Аркадий Петрович. «Один, один Хрущев остался теперь в мире. Да и тот не в Суходоле »- говорит он. В чем же причина такой сильной привязанности к этой тупиковой места, «… голого выгона, в дома и оврагов, и разоренной усадьбе суши»?
Писатель объясняет это особенностью «Суходольская» души, над которой огромную власть имеют воспоминания, очарование степных просторов и древняя семейственность. В повести показаны кровные и тайные узы, которые «незаконно» объединяют дворовых и господ. Все, в сущности, родственники в Суходоле. Согласно семейным преданиям, в жилах дедушки Петра Кирилловича течет не только кровь знатных и легендарных предков, «людей возрастной литовской крови так и татарских князьков. Лакей Герваська является его незаконным сыном, а Наталья, няня молодых господ Хрущевых, воспринимается ими как истинно родной человек. Может, поэтому так причудливо переплетаются в характере суходольцев вспыльчивость, доходящая до неистовства, и видхидливисть, крайняя жестокость и мягкость, сентиментальность, мечтательность. Быт тоже сделал свое влияние на душевное состояние людей. Даже дом Суходольский был мрачный и страшный: темные, бревенчатые, стены, темные полы и потолки, темные тяжелые двери, черные иконы, которые жутко озарялись сполохами и отблесками молний в ненастные грозовые ночи. «По ночам в доме было страшно. А днем — сонно, пусто и скучно. Даже заветная дедовская икона святого Меркурия, «мужчины знатного, обезглавленного врагами, вызывает страх:« И жутко было смотреть на суздальское изображения безглавои человека, держала в одной руке мертвенно-синеватую голову в шлеме, а в другой икону Путеводительницы, — на этот , как говорили, заветный образ дедушки, переживший несколько страшных пожаров, раскололся в огне, толсто скованный серебром и хранивший на оборотной стороне своей родословную Хрущевых, писанный под титлами. Наькому цветочек в Суходоле. Сказка закончилась очень скоро, кончилась стыдом и позором: «Аленький цветочек, что расцветали в сказочных садах, было ее любви. Но в степь, в глушь, еще более заповедную, чем глушь суши, увезла она любовь свою, чтобы там, в тишине и одиночестве, побороть первые, сладкие и жгучие страдания ее, а потом надолго, навеки, до самой гробовой доски схорониты ииув глубине своей сухо-Дольской души ». Душу Натальи Бунин называет «прекрасной и жалкой. Наверное, красота ее внутреннего мира в том, что она способна на глубокие и благородные чувства. Хотя Петр Петрович жестоко обошелся с ней, она не затаила злобу, а пронесла свою любовь через всю жизнь. Нет у нее зла и на барышню, что «издевается» над ней: то говорит, как с равной, то набрасывается за малейшую провинность, «жестко и с наслаждением» вырывает ей волосы. Но Наталья не испытывает ненависть к своей мучительницы.
Более того, она «души в ней не чает, жалеет ее, считает себя ответственным за нее, ее нянькой и подругой. Наталья готова разделить несчастную судьбу барышни: «… видно, суждено ей погибать вместе с барышней», «… сам Бог отметил их с барышней губительным перстом своим». Наверное, это одна из особенностей славянской души — стремление к самопожертвованию, к страстной самоотверженной любви, покорности и даже обожание своих обидчиков. Точно так же дедушка Петр Кириллович и Аркадий Петрович любят Герваську, что издевается над ним, ведет себя грубо и вызывающе. Эти чувства трудно объяснить. Они не поддаются логике и здравому смыслу. Немец, англичанин или француз не смог бы вести себя так, может быть, поэтому и возник миф о загадочной русской душе. Для жителей суши характерно также фатализм — «чему быть, тому не миновать» — и религиозность. В барышни Антонины религиозность носит истерический оттенок, который чем-то напоминает кликушество. Натали же вера в Бога приносит покорность и смирение перед судьбой: «У Бога всего много». В прохожих странниц она научилась терпению и надежде, безропотно принятию всех жизненных испытаний. После того, что ей пришлось пережить, она охотно берет на себя роль «монахини, смиренной и простой слуги всех»: «И так как любят суходольци играть роли, внушать себе непреклонность того, что якобы наверное, хотя сами же они и выдумывают это должное , тогда взяла на себя роль и Наташка.